В начале мая 1844 г., когда А. Миддендорф, пробирался со своим отрядом вдоль берегов Алдана в северных предгорьях Станового хребта, он был приглашен поохотиться за местными глухарями на току. Прекрасно знавший глухариную охоту Миддендорф был немало удивлен, услышав кастаньетные щелчки и трели вместо хорошо знакомого ему щелканья и точения.
Более существенной и неудобной для охоты оказалась вторая особенность: местный глухарь при токовании не глох, и поэтому подкрасться к нему и удачно выстрелить было весьма непросто. Тем не менее натуралист вскоре держал в руках великолепный экземпляр необычной птицы, и сомнений у него не осталось: перед ним был новый вид глухаря. В последующие дни ему удалось добыть целую серию этих птиц, которая по возвращении в Петербург и послужила основой для описания нового вида - каменного глухаря. Свое русское название этот глухарь получил из-за приверженности к горному ландшафту на юге ареала, там, где с ним впервые встретились русские первопроходцы.
Внешне самец похож на обыкновенного глухаря своим плотным телом, длинной шеей, крупной головой и темной окраской.
Но в то же время ряд признаков позволяет легко отличить каменного глухаря от обыкновенного даже на значительном расстоянии.
Каменный глухарь
Прежде всего взрослый самец почти целиком иссиня-черный, с контрастным узором из белых пятен на крыльях и хвосте. Сами рулевые перья сплошь черные, и на их фоне резко выделяются белые вершины верхних кроющих перьев хвоста. Грудной пластрон отливает таким же темно-зеленым металлическим блеском, но не столь заметным. Несколько иные и пропорции тела шея и хвост более длинные, а клюв меньших размеров и имеет обычную для тетеревиных птиц черную окраску. Из особенностей внутреннего строения наиболее примечательны продольный роговой гребень на нёбе и резко удлиненная трахея. Первая особенность связана с зимним питанием, основу которого составляют концевые побеги лиственницы: при откусывании части такого побега нёбный гребень ломает его пополам, облегчая тем самым его дальнейшее прохождение по пищеводу. Удлинение же трахеи, образующей в области зоба большую петлю, связано с брачными вокализациями, о чем будет рассказано дальше.
Самки каменного и обыкновенного глухарей очень похожи, и там, где оба вида встречаются вместе, их легко спутать. Но у каменного глухаря самка более темная, и зоб у нее не рыжий, как у нашей глухарки, а наоборот, особенно темный. Окраска молодых птиц обоих видов сходная, а вот у пуховых птенцов каменного глухаря на голове есть коричневая шапочка, окаймленная черной полосой.
Взрослые самцы надевают свой черный наряд не сразу, а только на третий год. Первогодки имеют в основном бурую окраску, с хорошо выраженным струйчатым рисунком. Во втором годовом наряде черный цвет уже преобладает, но бурый струйчатый рисунок сохраняется на многих перьях крыла, спины и надхвостья. Любопытно, что взрослые
самцы изолированного камчатского подвида никогда не надевают сплошь черного наряда, напоминая самцов-второгодков материковых популяций, а самки отличаются такой солидной примесью коричневых и желтовато-охристых тонов, которая присуща скорее нашей глухарке. Вероятно, на Камчатке каменный глухарь почти не изменился с тех пор, как оказался в изоляции, а это произошло во время последнего холодного (ледникового) периода, около 65 тыс. лет назад, когда окончательно нарушилась связь камчатских и сибирских лесов, а север полуострова прочно захватила тундра.
Данных о массе казенного глухаря немного, но, основываясь на наиболее точных сведениях С. П. Кирпичева, можно сказать, что средний вес взрослого самца осенью составляет 3680 г, максимальный - 4580 г. Взрослые самки весят осенью около 2 кг. Особенно большой массой отличаются птицы из самых континентальных районов Якутии благодаря немалым запасам накапливаемого к зиме жира.
Распространение каменного глухаря в значительной степени совпадает с ареалом лиственничной тайги. И поскольку на север эта тайга заходит довольно далеко, вместе с нею в область лесотундры проникает и глухарь, особенно по долинам крупных рек. Граница его ареала здесь выходит за Полярный круг, достигая по рекам Попигай и Лена 71° с. ш., а по Яне, Индигирке и Колыме - 67-68° с. ш. На восток каменный глухарь распространен до побережий дальневосточных морей, а южная граница проходит близ 50° с. ш., делая глубокий выступ к югу по горам Сихотэ-Алиня до 45° с. ш. Западная граница сложная и извилистая. Большая ее часть идет вдоль 110° в. д. (Байкал, верховья Нижней Тунгуски), но на юге она достигает Восточного Саяна, а на Севере - Норильских озер.
Природные условия на основной части ареала отличаются крайней суровостью в зимнее время, достаточно упомянуть полюс холода (район Верхоянска и Оймякона). Средняя температура января опускается там до -48°С. Средняя температура июля на большей части ареала составляет 10°С, хотя летняя жара бывает весьма ощутимой даже на севере.
Излюбленными местами обитания каменного глухаря являются раз-реженные лиственничники, с обилием в подлеске брусники и голубики, чередующиеся с густыми порослями молодых лиственниц, гарями и болотами. На юге он живет и в кедрачах, и в смешанно-лиственничной тайге, причем в горных лесах встречается повсеместно, явно избегая только густой темнохвойной тайги.
Из-за крайней суровости условий и сравнительной бедности экосистем лиственничной тайги, произрастающей на вечной мерзлоте, численность и плотность населения каменного глухаря очень низкие, причем общая численность этих птиц подвержена значительным изменениям. Некоторые материалы указывают на то, что циклы изменения численности имеют десятилетнюю периодичность и при их максимумах плотность населения может достигать 83 птиц на 10 кв. км. Этот показатель несколько больше на юге ареала, в горной тайге Прибайкалья,
Станового хребта и северной Монголии. Но в целом, вероятно, виду свойственна низкая плотность населения, на что указывает и громкая токовая песня, слышная в хорошую погоду за 1,5 км (в десять раз дальше, чем у обыкновенного глухаря!) и явно облегчающая встречу полов среди громадных Просторов лиственничной тайги.
Территориальное распределение каменного глухаря отличается резкой мозаичностью. Можно десятки километров пробираться по лиственничной тайге и не встретить не только ни одной птицы, но и следов ее пребывания. И вдруг попадается пятачок радиусом около 3 км, где глухарей оказывается порядочно. Причем в таком распределении нет стабильности и со временем география населенных пятен изменяется, глухари исчезают из одних мест и появляются в других. Все эти факты пока загадочны, хотя некоторый свет на них пролили недавние исследования С. В. Тархова, посвященные зимнему питанию каменных глухарей.
Из сказанного следует, что каменный глухарь довольно подвижен и в отличие от своего западного собрата далеко не так тесно связан с определенной территорией. Птицы тоже предпринимают сезонные перемещения, но они носят скорее инвазионный, нерегулярный характер и вызываются неясными причинами, вероятно, нехваткой кормов при существенном увеличении численности.
Об образе жизни каменного глухаря известно не слишком много. Большую часть времени он проводит на земле, снегу или под снегом, на деревьях кормится только зимой, а летом, по-видимому, на них ночует. В повседневной жизни он летает так же мало, как и обыкновенный глухарь, но по дальности разовых перемещений, возможно, его превосходит. В полете он более легок, с земли взлетает быстро и почти бесшумно, довольно часто поднимаясь над пологом леса. С.П. Кирпичев, немало наблюдавший этих птиц в горах Баргузинского хребта, видел их, летящих на высоте до 1 км.
Каменный глухарь - стайная птица, и лишь разреженность популяций хне позволяет ему регулярно образовывать крупные осенне-зимние стаи. Самцы и самки в основном группируются порознь, но иногда держатся и вместе, особенно там, где их мало. При высокой же численности наблюдались стаи до сотни особей.
Токование начинается довольно поздно, в первых числах апреля на юге и в середине - конце этого месяца на севере ареала. В это время еще нередки морозы до -20°С, снег, не тает и только на его поверхности образуется плотный наст. Вообще резко континентальный климат Сибири делает утренние морозы неизбежным спутником почта всего периода токования. Ранними утрами самцы, выходя на кормежку, начинают петь обычно еще вне токовищ и из их широко открытых клювов вместе с кастаньетным щелканьем вырываются облачка пара.
Песня каменного глухаря, при глухарином своем характере, имеет ряд особенностей. Первое подробное ее описание, сопровождаемое нотной записью, было дано крупнейшим орнитологом нашей страны Е. В. Козловой, супругой всемирно известного исследователя Центральной Азии П. К. Козлова. Участвуя в очередной его экспедиции в Монголии, Е. В. Козлова столкнулась с этой птицей в лиственничной тайге Хэнтэя и в 1930 г. опубликовала и точное описание песни, и заметки об образе жизни вида. Именно она указала на большое сходство щелканья самца со звуком кастаньет. Следующий шаг в изучении песни каменного глухаря был сделан много лет спустя, с появлением магнитофонов, и на сегодняшний день установлены все особенности его песни.
У каменного глухаря, как и у обыкновенного, песня состоит из двух частей, но исполняется слитно и представляет собой следующие друг за другом щелчки и сходные с ними трескучие звуки вроде трррак, в которые сливаются три щелчка. В первой части песни три-четыре раза повторяется фраза так-трррак-так-так, причем последняя фраза, заметно убыстряясь, переходит во вторую часть, исполняемую в ускоренном темпе и состоящую из тех же звуков со сбитым ритмом - быстрого чередования щелчков и двух-трех трескучих звуков. Песню завершают почти сливающиеся четыре щелчка. Вторую часть песни называют трелью, и при ее исполнении частичная потеря слуха все-таки происходит. Общая длительность песни - пять с половиной - семь секунд. В разгар токования, особенно, если поблизости находится самка, самец может исполнять до 16 песен в минуту, т. е. петь практически без переры-вов. Клюв самца при щелканье широко открыт, звуки производятся сиринксом - голосовыми связками нижней гортани - и заметно усиливаются длинной трахеей.
Каменные глухари
Многие полагали, да, видимо,- полагают и сейчас, что каменный глухарь в отличие от обыкновенного во время пения не глохнет и приближение к нему под песню невозможно. Однако еще Е. В. Козлова подходила к самцам именно под песню, вернее под ее вторую часть (трель), хотя и указывала, что достаточно запоздать с подскоком на долю секунды, как глухарь слетает. То же самое потом говорили и другие натуралисты, а большой знаток каменного глухаря С. П. Кирпичев, хорошо изучивший пение птиц и в природе, и в вольерах, определенно утверждает, что во время трели самец частично теряет слух.
По мере наступления весны токование самцов становится все активнее и наконец сосредоточивается на токовищах, которые располагаются на ягодных гарях, речных террасах, пологих склонах гор и их гребнях, а в Забайкалье даже и в чистых сосняках. В большинстве случаев для токовища характерен сухой редкостойный лес с минимумом подлеска. О размерах токовищ и количестве собирающихся на них самцов данные тоже неопределенны. Сейчас обычны тока, где бывают три-семь самцов, а нередко птицы токуют и в одиночку. В то же время есть сообщения о поистине гигантских токовищах. Так, А. Нордманн, натуралист, исследовавший долину Амура в середине прошлого века, детально описывает токовище, расположенное в болотистой котловине, где, по его приблизительной оценке, токовало не менее 200 птиц, причем он видел даже по два токующих самца на одной лиственнице. Имеются сведения о крупных токах в бассейне Вилюя и Читинской области. Видимо, такие тока могут возникать и существовать несколько лет в периоды максимальной численности этого глухаря.
Токовище делится самцами на токовые участки, диаметр которых варьирует от 20 до 50 м. В центре участка располагается небольшая площадка, примерно 10Х10 м, где его хозяин токует особенно часто. Общий ход токования в кульминационный период примерно такой же, как у обыкновенного глухаря. Самцы собираются на токовище вечером, планируя сюда с соседних хребтов без единого взмаха крыльями (если дело происходит в горах) или прибывая пешком. Рассевшись на деревьях по своим участкам, самцы вскоре начинают петь и поют вплоть до полной темноты, так и не спускаясь на землю. В отличие от обыкновенного каменный глухарь на вечерней заре не делает подлетов. Утром токование возобновляется в густых сумерках. Самцы спускаются на снег или на землю и азартно токуют, привлекая появляющихся в это время самок. При этом драк между соседями не происходит. Самки же, как и у обыкновенного глухаря, очень привередливы в выборе партнера и удостаивают вниманием только одного-двух самцов, вокруг которых и собираются гаремом. В отдельных случаях возле такого избранника можно насчитать до 10 скромных серых почитательниц. На восходе солнца самки покидают токовище, а самцы вновь поднимаются на деревья, где и поют уже более спокойно еще два-три часа, а то и до полудня.
Поза поющего самца очень своеобразна. Длинная шея с крупной головой поднята вертикально, как и хвост, который из-за большой длины разворачивается, не полукругом, а только на 130-140°, причем центральные рулевые перья подняты почти перпендикулярно спине, а боковые составляют две сходящиеся под углом плоскости, так что веер хвоста как бы слегка сложен пополам. Зоб у поющего каменного глухаря выступает гораздо резче, чем у обыкновенного, и на близком расстоянии хорошо видно, как он тоже вздрагивает при щелчках. В такой позе самец то поет на земле или на дереве, то быстро расхаживает по участку, делая круги, подрагивая всем телом и совершая плавные повороты. В разгар токования нередки токовые взлеты, такие же, как у нашего глухаря, но иногда они превращаются в токовые полеты дальностью до 20 м. По наблюдениям С. П. Кирпичева, проведшего на токах много времени, самцы-при конфронтациях обычно не дерутся, а выполняют своего рода турнирный ритуал - своеобразный танец с характерными позами. Они перебегают с места на место; стоя друг перед другом и вместе перемещаясь, как бы вальсируя, расходятся, сходятся или прекращают пение на несколько секунд, в течение которых пытаются ухватить друг Друга за клювы. Ни разу не наблюдал схваток и А. В. Андреев, но он встречал следы драк на снегу и видел свежие раны на шеях токовавших птиц.
Осеннее токование тянется с конца августа по ноябрь. Отдельные самцы нерегулярно поют и на токовищах, и в других местах, не деревьях, на земле или на снегу, в зависимости от того, где застанет их соответствующее настроение. Явление это, судя по всему, индивидуальное, и коллективных сборищ на токовищах осенью никто не наблюдал.
Гнездовая жизнь самок каменного глухаря примерно такая же как и у обыкновенного. Только в одном случае на Камчатке было найдено необычное гнездо в виде высокой платформы из прошлогодних листьев, сухих стебельков, кусочков березовой коры, напоминавшее по форме перевернутую чашку, с глубиной лотка 10 см. Возможно, что самку вынудила к строительству такого солидного гнезда очень влажная почва.
Вылупление птенцов, прослеженное в одном из гнезд, началось утром и закончилось в два часа дня, масса новорожденного птенца. составляла 31 г. До созревания ягод выводки держатся на травянистых полянах, преимущественно на пойменных лугах, где кормятся насекомыми, свежей травой и семенами. А когда поспевают ягоды, они становятся основной пищей выводка вплоть до поздней осени.
Об осеннем периоде в жизни каменного глухаря известно мало. Птицы подолгу кормятся на ягодниках до морозов, торопясь запасти побольше жира к зиме. В континентальных районах Сибири и Северо - Востока начало зимы оказывается для них самым трудным периодом в году. На севере ареала здесь в ноябре уже трещат такие морозы, которые в Европе характерны разве что для января. День становится очень коротким, а вот снега, необходимого для нормальной зимовки, все нет и нет. И даже когда он появляется, проходит еще много времени, пока толщина его позволит сделать подснежную камеру. И неудивительно, что каменные глухари, обитающие в самых континентальных районах нашей страны, например в районе Полюса холода, набирают к ноябрю мощные жировые запасы. Жир откладывается у них в так называемых жировых депо - вокруг зоба, на крестце, бедрах, груди, шее, гузке, брюшке, вокруг желудка и в петле трахеи. Общее количество запасаемого осенью жира составляет, по разным оценкам, от 9 до 12% массы тела, а по моим расчетам, у верхоянских глухарей приближается к 20%. Все эти резервы к весне постепенно исчезают, но в отдельных случаях у самок могут частично сохраниться, позволяя им эффективно включиться в размножение.
Что же касается нехватки снега в начале зимы, то на Северо-Востоке, например, она превращается в серьезный фактор, влияющий на размещение глухарей. Каменным глухарям, привычным к кочевкам, ничего не стоит покинуть один большой район и перебазироваться в другой, подчас за многие десятки километров. С. В. Тархов сообщил мне недавно, что в малоснежном начале холодной зимы 1987 г. глухари исчезли со своих традиционных зимовок в Магаданском заповеднике, несмотря на обильный урожай плодов шиповника, и переместились в более снежный район за ближайший хребет.
В течение зимы глухарь питается в основном лиственничными побегами. Однако на юге ареала каменный глухарь, как и обыкновенный, использует сосновую и особенно кедровую хвою, причем в некоторых случаях последняя может даже преобладать в рационе. К сожалению, до сих пор не уточнено, в каком количестве, с каких деревьев и каким способом хвоя поедается птицами, клюв которых к этому плохо приспособлен. И если подтвердится, что сосново-кедровая хвоя вполне годится каменному глухарю в качестве главного зимнего корма, то тогда возникает другой вопрос: что же мешает ему распространиться дальше на запад, туда, где кончается лиственничная тайга, но вдоволь сосняков и кедрачей?
Кроме хвои зимой поедаются и кедровые орехи, которые птицы выклевывают из шишек кедрового стланика, а также ягоды и побеги можжевельника и шиповника, побеги и почки березы. Последние особенно важны на Камчатке, где они вместе с семенными сережками составляют основной корм. Там есть популяции, которые по характеру зимнего питания могут называться березовыми глухарями. Для континентальных же популяций, прежде всего на севере и северо-востоке ареала, очень важны ягоды шиповника, становящиеся в урожайные годы главным кормом на первые зимние месяцы. Так, в пойменной тайге Омолона, в бассейне Колымы, зимой 1973/74 г., по наблюдениям А. В. Андреева, плоды шиповника составляли 80% рациона глухарей с ноября по февраль. И только с первой декады марта, перебравшись в лиственничное редколесье, птицы целиком переключились на питание лиственничными побегами.
И все же основным зимним кормом для вида является лиственница. Поначалу считали, что каменному глухарю годится практически любое дерево, лишь бы имелись удобные ветви для присады, откуда можно дотянуться до концевых побегов: Затем были обнаружены специальные кормовые деревья, крона которых при объедании птицами кустится все больше и в конце концов приобретает шаровидную форму. И наконец, совсем недавно магаданский зоолог С. В. Тархов, решивший подробнее разобраться во взаимоотношениях каменного глухаря и лиственницы, обнаружил совершенно удивительные вещи. В связи с этим я хотел бы сделать небольшое полулирическое отступление, касающееся современных исследований зоологов в поле.
Сейчас, в период бурного развития приборостроения, точнейшие приборы во многом определяют эффективность исследовательской работы, но, как и раньше, ни один прибор не может заменить уникальную проницательность человеческого глаза, которая в природной обстановке нередко имеет решающее значение. Речь идет не об элементарной наблюдательности, безусловно необходимой, а о наблюдательности на порядок более высокого ранга, именовавшейся прежде хорошим словом следопытство. Знаменитое изречение Дерсу Узала: Глаза есть, а посмотри нету - можно отнести, увы, к очень многим современным зоологам. Между тем при изучении животных в естественной обстановке следы их жизнедеятельности дают массу ценнейшей информации. Нужно только суметь увидеть их и сообразить, что к чему, а для этого, как и для любого серьезного дела; требуются и определенные способности, и талант.
Вот, например, вы рассматриваете подснежную камеру, уже покинутую птицей. Вы измеряете ее и толщину пробитого потолка, собираете для анализа экскременты, по их количеству определяете, сколько времени птица здесь провела. Ну а о температуре, которая была в камере во время ночевки птицы, что-нибудь можно узнать сейчас? Оказывается, можно, стоит только наощупь, осторожно обследовать стенки камеры. Если есть тонкая ледяная корочка, значит, температура поднималась выше 0°С. И подобных примеров можно привести много. Надо было видеть, с каким интересом воспринимали орнитологи Финляндии, Канады, ГДР разработанную мною и А. В. Андреевым методику изучения зимней биоэнергетики, да и вообще зимней жизни, тетеревиных птиц, базирующуюся прежде всего на анализе следов их жизнедеятельности. Вооруженность наших зарубежных коллег прекрасными приборами, о которых мы можем только мечтать, во многом помогала уточнять эти исследования, но решающая роль оставалась за следопытством.
Большим препятствием для изучения зимней жизни каменного глухаря являются суровейшие морозы. Трудно передать словами то непомерное утомление, которое преследует тебя на работе в тайге при температуре за -40°С. Тяжелые доспехи меховых одежд сковывают движения, работа голыми пальцами, совершенно необходимая в ряде случаев, становится возможной только в течение считанных секунд, дыхание затруднено, глаза слезятся, то и дело накатывает или апатия, или стремление все бросить и бежать к спасительному теплу ближайшей избушки. А надо, наоборот, максимально заострять внимание на всех деталях следов, оставленных птицами, не пропускать никакой мелочи и, ни в коем случае не спешить. Пожалуй, я не побоюсь назвать такую работу героической. Но именно эта работа, заключавшаяся в тщательнейшем, скрупулезном изучении веток лиственниц, обкусанных глухарями, т. е. их поедей, содержимого экскрементов, не говоря уже о прямых наблюдениях за кормящимися птицами, когда необходимо было подолгу сохранять неподвижность на лютом морозе, и дала С. В. Тархову исключительно интересные результаты.
Оказалось, что глухари поедают далеко не все побеги и не на всех лиственницах. Побеги у лиственницы -бывают двух сортов: ауксибласты, тонкие, длинные, вырастающие из верхушечных почек за лето на 5-10 см, и брахибласты, более толстые, короткие, выгоняющие к концу лета на своих вершинах ряд почек - основу кущения в будущем году. Последние наиболее ценны в кормовом Отношении, поскольку процент усвояемых компонентов - коры и камбия - от общей массы побега у них максимален. Причем особое предпочтение отдается побегам молодых лиственниц, образующих по полянам и опушкам густые заросли. Именно здесь и расположены места главных кормежек глухарей, здесь они и стригут побеги, вызывая у молодых лиственниц дальнейшее кущение, что означает возможность их использования в будущем. Так возни: кают глухариные сады, где сосредоточиваются зимой эти птицы. Но постепенно отдельные деревца в саду выходят из-под контроля птиц и своевременно не остриженный центральный побег главного ствола вырастает настолько, что до его верхушки глухарь не может дотянуться.
Глухариный сад закладывается зимой, когда птицы, расхаживая по снегу, набредают на свежую поросль и начинают стричь верхушки, торчащие на поверхности. С превращением такого сада в высокоствольный жердняк птицы еще некоторое время умудряются его использовать. Глухарь с лёта садится на вертикальный тонкий ствол ближе к вершине, так что под его тяжестью он наклоняется дугой, и начинает стричь вокруг все ветки, до которых в состоянии дотянуться. Когда же ствол становится слишком толстым и не гнется под тяжестью птиц, они оставляют дерево в покое - больше его эксплуатировать невозможно. Старые крупные деревья, бедные молодыми побегами, используются для кормежки редко и, как говорится, не от хорошей жизни. Поэтому в безбрежной лиственничной тайге корм для каменного глухаря отнюдь не изобилен.
С помощью С. В. Тархова мне удалось посмотреть на эти глухариные сады. В середине февраля мы оказались на центральном кордоне Магаданского заповедника, откуда двинулись вчетвером на двух снегоходах буран вверх по р. Чёломжа в глухариные места. Каждый буран тянул на буксире удобные и легкие металлические нарты с горючим и припасами. Это была лихая поездка! Мороз стоял около -45°С, и скорость в 20 км/ч делала его совершенно невыносимым для человеческой кожи. Поэтому поверх меховых шапок у нас были надеты шерстяные маски и мотоциклетные очки, закрывающие прорези для глаз. Вести буран в такой мороз - работа не из легких. В тяжеленных меховых доспехах приходится то и дело привставать, высматривая удобный путь, проворно крутить руль да еще и оглядываться назад, проверяя самочувствие партнера на нартах, поскольку нарты бросает на кочках, как говорят местные, не слабо, а даже крика сзади не услышишь - меховая шапка и рев мотора исключают всякую возможность звуковой сигнализации. Поэтому при необходимости срочной остановки пассажир мечет сзади в водителя тяжелую рукавицу. Ненадежность бурана и угроза застрять в такой мороз вдалеке от жилья требуют четких мер безопасности, главнейшая из которых - минимум два бурана в партии.
Несмотря на все трудности похода, я не переставал восхищаться окружающим нас ландшафтом. Перед нами разворачивалась великолепная картина лиственничной тайги во всей своей первобытности и красоте. Ослепительное солнце, блестящий снег, черные частоколы лиственниц, живописные снежные горы, обрамляющие долину, и .полная безжизненность. До нужного места мы проехали 60 км то по разреженным лесам, то по гарям и только изредка пересекали следы одиночных лосей, белых куропаток и зайцев, глухариного следа не мелькнуло ни разу! Лишь на следующий день, после ночевки на дальнем необитаемом кордоне, мы достигли наконец места, где жили глухари, т. е. одного из тех пятен, о которых говорилось выше.
При ярком солнечном сиянии, увязая в рыхлом снегу, наши снегоходу медленно вкатили в зону садов - полосу густейшего лиственничного подроста, где участки жердняка чередорались с совсем еще молодой порослью, верхушки которой едва высовывались из глубокого снега. И тут же из-под бурана с треском вырвался уже залегший в подснежную камеру самец. Мы опоздали - утренняя кормежка закончилась, о чем свидетельствовали многочисленные свежие следы птиц, буквально истоптавших подрост. Отдельные деревца стояли в характерном окружении следовых канавок, как бы в клумбах, созданных опытным садовником. Заглушив моторы, мы долго изучали этот пятачок радиусом около 70 м, подняли из подснежных камер всех отдыхавших здесь птиц (их оказалось восемь: пять самцов и три самки), собрали поеди, экскременты для анализа, измерили размеры камер, следов, глубину проваливания и т. п. Судя по состоянию сада, глухари держались здесь всю зиму. Те же, которых мы вспугнули, не очень-то нас и боялись. Усевшись на лиственницы в 40-50 м, они некоторое время с любопытством наблюдали за нами, а потом, поскольку мороз был все же силен, улетели дальше, чтобы вновь зарыться в снег. Вид у них был превосходный. Черные упитанные самцы прямо-таки лоснились в лучах полуденного солнца.
Хождение даже по рыхлому снегу не представляет для птиц особых затруднений, так как глубина проваливания самцов составляет около 7 см. При кормежке в саду глухарь проходит за день от 200 до 400 м, заметно увеличивая эту дистанцию на мартовско-апрельском насте. На полеты же в течение суток затрачивается меньше двух минут, и нередки дни, когда птицы не взлетают ни разу. Стрижка лиственничных побегов тоже не отнимает много сил. В тихую морозную погоду треск ломаемых птицей побегов слышен за 50-70 м. По наблюдениям А. В. Андреева, каждое скусывание сопровождается двойным щелчком: первым - от ломки побега внутренним гребнем надклювья, и вторым - при отделении кусочка от ветки. При интенсивной кормежке интервал между двойными щелчками составляет менее секунды - можете представить себе, какой треск стоит в саду во время кормежки стаи глухарей.
Способность каменного глухаря выносить сильнейшие морозы выглядела бы уникальной, если бы рядом с ним не жили в подобных же условиях рябчики, белые и тундряные куропатки. Но крупному глухарю сложнее решать проблему с подснежной ночевкой - снега далеко не всегда бывает достаточно. Иногда в тихие и особенно морозные солнечные дни глухари сидят неподвижно, сильно распушившись, на низкорослых лист-венницах, как бы греясь в лучах зимнего солнца и утрачивая свою обычную осторожность. Такое поведение в какой-то степени объясняется явлением температурной инверсии, при которой приснежный слой воздуха может быть на 2-3°С холоднее, чем несколькими метрами выше. Устраиваясь на ночевку при малоснежье, глухари изредка, разгребая тонкий слой снега, пытаются зарыться в мерзлый грунт, выскребая в нем подобие ямки. Учитывая это обстоятельство, можно, пожалуй, считать эту птицу наиболее морозоустойчивой. Во всяком случае, именно каменный глухарь держит пока рекорд в кормежке при наиболее низкой температуре, -53°С. Такой рекорд зарегистрирован А. В. Андреевым на Омолоне. Думаю, что это одновременно и рекорд для орнитологов - нетрудно представить себе, как при такой температуре приходится работать.
Что же ожидает в будущем столь интересный вид? Для прогнозирования будущего необходимо, по крайней мере, знать настоящее, которое, как мы видим, изучено далеко недостаточно. О прошлом ясности меньше. Одно несомненно: каменный глухарь ведет свое происхождение от каких-то древних популяций - предков современного обыкновенного глухаря. Каменный глухарь - это как бы уклонившаяся ветвь. Об этом говорит не только, большое сходство изолированного камчатского подвида с обыкновенным глухарем, но и окраска гибридов, которые иногда возникают при скрещивании двух видов. Хорошо известно, что у гибридов, как правило, появляются анцестральные, т. е. предковые, признаки. Гибриды же между двумя видами глухарей, так называемые темно-серые глухари, очень напоминают по окраске и камчатского, и обыкновенного.
На этих гибридах стоит остановиться несколько подробнее. Они появляются там, где ареалы обоих видов перекрываются и самки одного вида могут попадать на токовища другого, успешно там спариваясь.
Что заставляет самку идти к чужакам и выбирать среди них партнера (и это при высокой их избирательности!), пока неясно. Скорее всего, причиной являются неудачные поиски партнера своего вида. В большинстве случаев человеку попадают в руки самцы-гибриды. Действительно ли их больше в природе, чем самок, сказать не берусь, так же как и о том, что происходит с гибридами дальше. Опыты С. П. Кирпичева в вольерах показали, что гибридные самки способны давать потомство при скрещивании как с самцами обоих видов, так и с гибридными самцами. Но в природе гибридов второго поколения пока никто не встречал, а это означает их крайнюю редкость, если не полное отсутствие.
По-видимому, судьба темно-серых глухарей, как и других гибридов тетеревиных, незавидна. Наследуя сложную смесь признаков обоих родительских видов, гибриды в природе оказываются в крайне невыгодном положении, так как не приспособлены к условиям жизни ни первого, ни второго. Мне как-то пришлось рассматривать экземпляр старого самца темно-серого глухаря в коллекции Московского университета. Больше всего поражал его клюв: размером с клюв каменного глухаря, но странно вздутый. Гребень на нёбе был почти не выражен. Очевидно, при питании лиственничными побегами это вызывало большие трудности, на которые живые ткани отвечали наращиванием рогового слоя клюва. Но этим конструкцию гибридного черепа и его челюстного аппарата не исправишь. Для питания сосновой хвоей клюв тоже явно не годился.
Возвращаясь к вопросу о происхождении каменного глухаря, можно предполагать, что этот вид возник и развился не раньше появления лиственничной тайги. Последняя же, по данным пыльцевых анализов, сформировалась 150-200 тыс. лет назад. Для вида такой возраст невелик, и по сравнению с обыкновенным каменного глухаря можно считать молодым видом.
Чуть ли не до самого последнего времени каменный глухарь являлся промысловым видом на юге ареала, где численность его бывала очень высокой. Однако сейчас промысел почти прекратился. Конечно, в будущем еще возможны вспышки численности, но тенденция к постоянному сокращению ее в южной части ареала уже определилась. Поэтому пора принимать незамедлительные меры по охране каменного глухаря на всей территории ареала, расположенной к югу от гребня Станового хребта, что означает безусловное запрещение промысла и любой охоты на токах, а также требует создания специальных заказников в наиболее важных местах. Существенную помощь может оказать разведение каменного глухаря в вольерах. Такие глухариные фермы смогут выручать охотхозяйства, в которых численность птиц упала почти до нуля, а также поставлять глухарей в. отечественные и зарубежные зоопарки, где спрос на эту экзотическую птицу неизменно высок. А может быть, птицы, выращенные на фермах человеком, создадут со временем основу тех будущих популяций, которые смогут жить в тесном соседстве с человеком (при нормальном к ним отношении) в пригородных заповедных участках нашей сибирской и дальневосточной тайги. Не вечно же будут править бал дикость нравов и дремучее невежество, в том числе и экологическое.
Первоисточник: «Семейство тетеревиных птиц».
Автор работы – Потапов Роальд Леонидович, гл.н. сотр. Зоологического ин-та Российской Академии наук, доктор биол. наук, профессор.