Ознакомившись в Интернете с ожидаемым прогнозом погоды на следующий день, решили проложить свой маршрут в районе села Настасов. Володя много раз охотился в тех местах. Утром знакомый шофер высадил нас у поворота к селу. Мы сошли с центральной автотрассы, пересекли посадку и вышли в поле. Все вокруг больше напоминало январь, чем март. Мороз слегка обжигал кожу, а ветер продолжал шлифовать снежный покров, местами превратив гладкую поверхность поля в застывшую морскую рябь. Разве только солнце, что для утренней поры не по-зимнему довольно высоко поднялось на небосводе, грело ласковее.
Из воспоминаний охотников
В планах на сегодня у нас было преодолеть 5-6 км полями и оврагами, а потом повернуть в село и оттуда рейсовым автобусом вернуться домой. Пройдя с километр полем, мы свернули к неширокой долине. На ее середине угадывалось заснеженное русло маленькой речки. Дальний склон долины порос кустарником, над которым возвышались курчавые сосны. На ближнем - растительности поменьше. Мы начали спуск, лавируя между кустами. Чем ближе к концу склона, тем скорость выше, но, к счастью, и кусты реже, так что вниз мы промчались без происшествий. Вдали виднелась отдельно стоящая группа сосен. Ее мы и наметили местом предстоящего обеда. Но туда еще надо было добраться.
Вся долина вдоль и поперек была испещрена заячьими и лисьими следами. Складывалось впечатление, что после окончания охотничьего сезона все зверье перебралось сюда. Переговариваясь, мы неспешно двигались берегом речушки вверх. Володя вспомнил один интересный случай, который произошел с ним на охоте в этих местах.
- Вспомнить зайца.
«Давно это было. Дробь тогда катали сами. Нарезанные кусочки свинцовой проволоки засыпались меж двух турелей, выточенных на этот случай из хорошей стали, включался сверлильный станок на несколько минут - и дробь готова. Качество ее по твердости и шаровидности никак не уступало промышленной, тем более общеизвестно, что катаная дробь не в пример убойнее, чем литая. Отец снарядил такой дробью в популярные на то время латунные гильзы десяток патронов. Пять штук дал мне, пять заправил в свой патронташ. Вот перед нами вспаханное поле. Снега не было, но мороз уже неделю держался ночами. А днем солнце опять поднимало температуру до плюсовой. Ни зима ни осень. Каждый шаг по мерзлой пашне гулко раздавался вокруг, поэтому зайцы, которые к этому времени уже успели побелеть, поднимались далеко за пределами даже тройной максимальной дистанции для выстрела дробью.
В руках я держал довоенный немецкий «Зимсон» шестнадцатого калибра и для тренировки проводил каждого поднятого зайца, имитируя вскидку, прицеливание и мысленно быстрое и в то же время плавное нажатие на курок. Вот крупный заяц поднялся за отцом слева. Был он, как обычно сегодня, на расстоянии, недосягаемом для выстрела. Я поднял ружье, продолжая свою тренировку, и уже было хотел выставить мушку меж заячьих ушей, как неожиданно прозвучал случайный выстрел (старые «Зимсоны» «славятся» слабеньким спуском), и, о чудо, заяц перекинулся через голову, упал и даже не дернулся. Отец обернулся, увидел лежащего зайца, посмотрел на меня и, видно, не поверил своим глазам. Постояв так некоторое время, он пошел к зайцу. Я же, проверив оружие, заменил патрон в левом стволе (именно он произвел шальной выстрел), закинул ружье на плечо и стал мерными шагами определять расстояние к зайцу. Иду гордо и громко считаю шаги. Наконец, поравнялся с зайцем и еще громче говорю:
- Сто тридцать два.
Отец серьезно спрашивает:
- Ты стрелял?
- Я, - отвечаю. Мы стали внимательно разглядывать нашу добычу со всех сторон в надежде найти рану или дробину, которая принесла нам удачу. Но все напрасно. На шкуре нет никаких повреждений. Даже дома, когда освежевали зайца, снова убедились, что на тушке нет никаких ран. Только на второй день, когда отец пошел на работу, я прощупал пальцами каждый сантиметр заячьей шкуры и нашел дробину, что застряла в шерсти на задней стороне шеи. Она даже кожу не пробила. Выходит, трофей был добыт лишь ударом достаточно большой дроби в область шеи. Вот как бывает на охоте».
- На привале.
Мы с Владимиром продолжали движение к намеченной цели, по ходу то поднимаясь на склоны долины, то съезжая вниз. Вот и сосны. Определились с местом обеденной стоянки. От ветра оно было защищено кустами, но в то же время ярко освещалось мартовским солнцем. Расчистили место для костра, что в полуметровом слое спрессованного снега было непросто. Слаженные действия, умноженные на многолетний походный опыт, - и через несколько минут к небу уже поднимался белый дымок, а языки пламени лизали дно котелка, в котором готовился глинтвейн. Я попросил Владимира рассказать об охоте на лису, в которой он участвовал несколько недель назад. Кое-что о ней я уже слышал, но интересно было узнать больше подробностей.
- Вспомнить лису.
«В феврале открыли в наших краях охоту на лису и бродячих собак, правда, под контролем штатного егеря и по отстрелочным карточкам. Зато охотиться можно и в субботу, и в воскресенье. Вместо дробовика взял мелкокалиберку «Чешска зброевка», пристрелянную заранее на дистанции 100 метров. Лыжи брать не стал, так как ехал в новые места и не знал, что за охотники соберутся на базе егеря Андрея. Хотя, как оказалось позже, лыжи совсем не были бы лишними. Собралось нас четверо. Егерь Андрей выписал отстрелочные карточки, проверив перед этим уплату взносов УООР за год, и прочитал короткий инструктаж по технике безопасности. Взяли с собой пару собак и пошли.
Красота местности поражала. Голубизна неба над головой, заснеженные бугры отрогов Подольского плато и желтизна камыша и рогоза в долинах радовала глаз, а вкрапления черных стволов ольхи добавляло всему этому пейзажу особенного шарма. Взялись «чесать» первую долину под названием «Штаны». Она действительно напоминала аккуратно разостланные на снегу брюки, только длиной с километр. Меня поставили на номер на гривку как раз посередине «штанины». Собаки исправно «чесали» камыши и рогоз, о чем явно свидетельствовала синусоида колебания верхушек растений. Собаки, как говорят охотники, «челночили». Андрей, Тарас и Юра шли краем, временами заходя в невысокий камыш в надежде выгнать лису прямо из-под себя. Идти было трудно. Это было понятно через то, как медленно они двигались, да и по тому, как долго я переводил дыхание, сделав рывок по заснеженному склону на свой номер.
Загонщикам и собакам оставалось до меня метров 300, как за спиной Тараса появились две большие собаки. Они бежали прямо на него, не замечая охотника, так как все мы были в белых маскхалатах. Я стал активно подавать знаки Тарасу, указывая на цель за его спиной. Наконец, он понял и обернулся. Но вместо того чтобы стрелять сразу, пока одичавшие псы были в зоне досягаемости выстрела дробью, стал спешно перезаряжаться на картечь. Видно, хотел, чтоб было наверняка, но момент был упущен, и два выстрела вдогон результата не дали. Через пару минут все собрались у собачьих следов и выяснили, что картечь, которой стрелял Тарас, легла редко, прописав борозды справа и слева от явно большего, чем у волка, следа одного из псов. Мы перешли в соседнюю долину. И эта, и еще три следующие долины были взяты бродячими собаками точно так же, как действовали бы настоящие охотники: тот, который поменьше, «чесал» камыши и кусты, а тот, что побольше, шел по краю, готовый наброситься на выгнанную добычу.
Замученные снегами и неудачами, мы сели на поваленную ольху отдохнуть и перекусить. Речь опять зашла о стрельбе по бродячим собакам, которых обязательно надо было застрелить, потому что они терроризировали не только дичь в окрестных полях, но и гусей и кур в соседних селах. Юра спросил, почему я не стрелял из нарезной, и я ответил, что на линии выстрела находился Тарас и наши собаки. А куда полетит пуля, зацепив ветку или стебель, не знает никто. Сидеть стало холодно, и мы решили проверить еще одну долину. Длинная и узкая, она удачно совпадала с направлением к базе.
По пути следования выгнали несколько зайцев, но, соблюдая закон, никто стрелять не стал. Ребята прошли немного вперед. Мне, одетому больше для сидячей охоты, идти было тяжело. С трудом переставляя ноги, я срезал повороты долины, мечтая о кружке горячего чая. Боковым зрением вижу, на вершине бугра какое-то движение. Присматриваюсь, а это заячьи уши летят прямо на меня. Опустился на снег. Взял зайца в оптику прицела. Он подбежал метров на 40 и сел. Видно, то был один из тех зайцев, что мы подняли раньше. Заяц сидел как раз на линии горизонта между белым снегом и голубым небом. В шестикратном увеличении ушастый выглядел нереально большим и красивым. Наконец, заяц разобрался в ситуации и в несколько прыжков исчез в кустах. Вставать не хотелось и, как выяснилось вскоре, и не нужно было.
Активная пальба и крики моих товарищей, заставили меня внимательнее осмотреть местность. Внезапно подумал, неужели стреляют по моему зайцу? Но нет. Вижу, лиса полным ходом валит от них по склону как раз мне на поперечный выстрел. Поймал ее в оптику, делаю упреждение на корпус вперед, плавно веду, нажимаю на курок - не падает. Отвел взгляд от прицела, чтобы оценить ситуацию в общем плане. Лиса продолжает бежать по твердому насту на вершине бугра и стала уже практически угонной. Передернул затвор так быстро, что и сам от себя не ожидал. Теперь поймал в перекрестье прицела уже голову лисы и нажал на курок. Опять безрезультатно. Провожаю грустным взглядом такую желанную добычу, которая почти уже спряталась за вершиной бугра.
Но вот, в последний миг как-то ненормально мотнулся хвост лисы и исчез. Искорка надежды загорелась опять. Я встал в своей импровизированной засидке. Таки что-то рыжее виднеется на снегу. Пока взбирался на бугор, подошли и другие охотники. Лиса лежала, растянувшись, будто в полете. Андрей поднял ее за задние лапы и сказал: «Стреляли все, и ни от одного из выстрелов лиса не упала сразу, потому снимем на базе шкуру и разберемся, кто добыл». Нести «не свою» добычу никому не хотелось, поэтому бросили жребий. Справедливо выпало на самого молодого - на егеря. Уже на базе после того, как Андрей быстро и умело снял шкуру, оказалось, что в ней одна-единственная сквозная пробоина и как раз отвечает калибру 5,6, который был только у меня. А перед этим, имея в душе надежду, я сбегал в ближайший магазин и принес чего надо в таких случаях, тем более что работа была сделана немалая и по транспортировке лисы, и по свежеванию».
- Ближе к весне.
Так, попивая горячий глинтвейн и разомлевши на солнце, за разговорами не заметили, как время пробежало. На автобус в Настасове мы уже не успевали, а до следующего ждать слишком долго. Но было еще два варианта.
Первый - возвращаться к центральной трассе вниз по долине, но против обжигающего ветра.
Второй - продолжать движение вверх по долине к следующему большому селу, из которого домой добраться можно либо автобусом, либо пригородным поездом, но туда более 10 км. Мы выбрали второй вариант. Отойдя от сосен совсем недалеко, заметили зайца, который спускался по склону в долину, но, увидев нас, развернулся и ускакал прочь. Метров через сто опять подняли зайца. Этот вообще выскочил почти из-под лыж.
А еще через полчаса заметили справа на бугре мышкующую лису. До нее было метров 250. Замерев, мы имели возможность минут пять наблюдать за процессом, пока лиса не учуяла нас и не убежала. Так мы продолжали двигаться на северо-запад, любуясь окружающей красотой, читая следы зверей и постепенно приближаясь к конечной точке маршрута.
Внезапно сквозь шум ветра послышались непонятные звуки, которые доносились сверху. Мы подняли головы и увидели, как по небу ровным строем летела небольшая группа аистов. Наверное, это первые. Они летели низко и быстро. Залюбовавшись, я даже забыл про фотоаппарат. Да и кого оставят равнодушным пролетающие в небесной синеве эти красивые птицы. Значит, тепло уже не за горами.